Рождественский Ю.В.5-7913-0032-8
Подход к решению задач, встающих на нынешнем этапе развития форм общения (устная речь, письменная речь, язык средств массовой информации, язык средств электронной коммуникации) определен общими культуроведчес кими установками, характерными для исследований автора.
В книге внимательно прослежены традиции риторической науки — как отечественной, так и европейской, однако, с несомненной ясностью показаны основные отличия современных риторических тенденций от направлений, характерных для последнего периода расцвета русской риторики — первой половины XIX в.
Особое место в книге отведено проблемам дидактики и их положению в общей системе современного русского языка.
Книги по теме:
Введенская Л. А -Культура речи.Серия ?Учебники, учебные пособия?
Колтунова М.В. – Язык и деловое общение:Нормы,риторика,этикет
Зарецкая Е. Н. – Риторика: Теория и практика речевой коммуникации
Т.П. Плещенко- Стилистика и культура речи: Учеб. Пособие
Table of contents :
1.1.1. Риторика и этика……Page 2
1.1.2. Речь как искусство слова……Page 4
1.1.3. Учение о целях речи Аристотеля……Page 6
1.1.4. Справедливость по Аристотелю……Page 8
1.1.5. Правильность речи, по Аристотелю……Page 10
1.1.7. Цицерон о риторическом знании……Page 11
1.1.8. Речевая практика греко-римской античности……Page 14
1.1.9. Критика античной риторики……Page 16
1.1.10. Речевая культура в Древнем Китае……Page 17
1.1.11. Речевая культура Древней Индии……Page 18
1.1.12. Общая структура речевых отношений……Page 19
1.2.1. Замечания о типах теории речевой деятельности……Page 21
1.2.2. Речевая педагогика Квинтилиана……Page 22
1.2.3. Основание гомилетики……Page 23
1.2.4. Речевые отношения в гомилетике……Page 24
1.2.6. Становление рациональной риторики……Page 27
1.2.7. Изобретение мысли и речи, по Ломоносову……Page 28
1.2.8. Риторика — инструмент стилеобразования……Page 31
1.2.9. Упадок риторики……Page 33
1.2.10. Риторические научные дисциплины XX в…….Page 34
1.2.11. Языковое существование человека……Page 38
1.2.12. Основные этапы развития риторики……Page 39
1.3.2. Последовательность речевых действий……Page 42
1.3.4. Место риторики: противопоставление поэзия – – проза……Page 45
1.3.5. Место риторики: отношение к грамматике……Page 46
1.3.6. Место риторики: отношение к грамматике и стилистике……Page 49
1.3.7. Эристика, диалектика, софистика……Page 52
1.3.8. Речь искусная и речь действенная……Page 56
1.4.1. Индукция и дедукция в риторике……Page 59
1.4.4. Генерализация законов речи Аристотеля……Page 62
1.4.5. Генерализованные законы речи и общественно-речевая практика……Page 63
1.4.6. Закон связи речи и общества……Page 65
1.4.7. Фактура речи и структура речи……Page 66
1.4.8. Развитие фактуры речи и развитие общества……Page 69
1.4.9. Общественное управление речью……Page 70
1.4.10. Принцип развития речи……Page 71
1.4.12. Общество, государство, организация речи. Гласность……Page 73
2.1.1. Задачи и теории……Page 77
2.1.2. Метод Квинтилиана……Page 79
2.1.3. Метод Аристотеля……Page 84
2.1.4. Развитие содержания монолога……Page 91
2.2.1. Образ автора и вид речи……Page 97
2.2.2. Образ автора в письмах и документах……Page 107
2.2.3. Жанровый образ автора рукописного……Page 110
2.2.4. Образ автора в научных сочинениях, художественной и журнальной литературе……Page 111
2.2.5. Образ автора в масовой коммуникации……Page 112
2.3.1. Средства риторики и лингвистики Переход пафоса в логос есть выражение — словесное воплощение замысла, осуществление речевой коммуникации, когда создатель речи выразил замысел своего изобретения, а получатель речи достаточно понял этот замысел и смог дать ему оценку. Понимание речи с точки зрения риторики есть восприятие речи как языковых знаков, ясное представление о том, что хотел выразить создатель речи, и оценка как замысла речи, так и исполнения этого замысла речевыми средствами. В теории монолога это значит описание речевых средств, находящихся в распоряжении создателя речи. С точки зрения речевых средств не имеет значения, каков создатель речи: является ли он отдельным физическим лицом (говорящим или пишущим), коллегиальным автором (когда один пишет, а другой подписывает или издает), коллективным автором (когда группа людей создает текст на основании разделения труда). Важен конечный результат — удобовоспринимаемая и удобопонятная речь, выражающа пафос создателя речи. Анализ речевых средств в риторике отличается от анализа речевых средств в стилистике и грамматике, лингвистике. Лингвистика рассматривает инвентарь языковых средств, имеющихс равно в распоряжении создателя и получателя речи, описывает их по раздельности в словаре и систематизирует в грамматике (включая в грамматику фонологию и грамматологию). При описании языковых средств лингвистика считается со стилистикой, вопервых, тем, что отбирает в состав инвентаря только те слова (литературного языка, диалекта, профессионального языка), которые характеризуютс всеобщностью употребления в данной сфере общения. Этим она заботится о чистоте речи, т. е. применяет стилистические критерии отбора средств языкового выражения. Другим пунктом сближения лингвистики и стилистики являются стилистические пометы в словаре литературного языка, которые позволяют характеризовать стилистическую дифференциацию языковых средств. Описывая язык, лингвистика прибегает еще к одному виду описания. Она анализирует авторскую речь, составляя авторские словари. Составление словарей авторов не считается с понятием чистоты речи, т. е. со стилистическим критерием, но рассматривает средства языковой выразительности, которые применял данный автор. По таким словарям можно судить не только о языке автора в лингвистическом смысле, но и о мыслях автора, хотя бы о тематике его речей. Этим лингвистика делает шаг навстречу риторике. Одновременно лингвистика приходит на помощь автору, составляя словари-тезаурусы, позволяющие говорящему и пишущему находить нужные средства языкового выражения. Это еще один шаг лингвистики навстречу риторике, так как тезаурус обеспечивает изобретение речи. стилистика со своей стороны проявляет заботу о риторике тем, что выдвигает основные требования к стилю авторского красноречия, каковыми являются: полнота, краткость, чистота. Под полнотой понимается исчерпывающее изложение мыслей, которые желал выразить создатель речи для получателя, когда создатель изложил то, что он хотел, а получатель может полностью оценить замысел. Под краткостью понимается наиболее экономное воплощение полноты, когда замысел выражен наиболее экономными средствами. Под чистотой понимаетс соответствие словарной норме. Эти критерии стиля направлены на то, чтобы облегчить понимаемость и восприимчивость речи и служат риторике. С другой стороны, стилистика разрабатывает виды стиля: высокий, низкий, средний — и стилистическую дифференциацию текстов. В этой стилистической дифференциаци и текстов учитываются такие черты стиля, как разговорнос ть, письменность (в отличие от разговорности), официальность (в отличие от фамильярности или просторечности), литературн ость (в отличие от официальности и просторечности) и т. п. Такие характеристики единиц языка и форм синтаксиса и фонации направлены на то, чтобы облегчить задачи лингвистики, сделать выбор и лингвисти ческое описание языковых средств более обоснованным. риторика при изучении средств языкового выражения пользуется достижениями лингвистики и стилистики. риторика воспитывает обилие слов у ритора, следователь но, пользуется тезаурусами как общим средством создания слов и авторскими словарями для изучения авторского творчества. риторика пользуется также данными стилистики. Так, полнота, краткостьстиля есть нормативное стилистическое требование к ритору, а виды стиля служат выбору слов при построении речи. В руководствах по риторике можно встретить иногда смешение задач риторики, стилистики и грамматики. Но риторика имеет свои принципы подхода к речевому выражению, которые отличают риторику от стилистики и лингвистики…….Page 113
В таблице 2.4 обобщенно показаны различия филологических дисциплин между собою (стр. 179). Из конфигурации критериев разделения филологических дисциплин видны их связи и различия. Лингвистку объединяет с риторикой стремление сделать понятными как речь вообще, так и любую конкретную речь. Стилистику объединяет с риторикой стремление образовать авторскую индивидуальность. Стилистику объединяет с лингвистикой лингвостилистика, т. е. стремление сформировать общепринятые нормы и средства стиля. Из этого следует, что средства языкового выражения, изучаемые в риторике, это особенности применения языка и стиля в конкретном высказывании. 2.3.2. Средства стилистики и риторики При изучении словаря в риторике рассматриваются не только слова с позиции чистоты их применения, т. е. соответствия нормам лингвистики, но и слова, созданные автором, — солецизмы, заимствования из иных языков по тексту речи и видоизменения значения слов, которые создал автор в данном произведении, т. е. тропы. Рассматривая формы построения предложений, их частей и сочетания этих частей в целый текст, ритор считается с лингвистикой и стилистикой, но рассматривает свойства данной речи. Свойства данной речи — это ее членимость звуком и графикой, распределением словарных элементов речи так, что образуютс неграмматические фигуры (многосоюзие, асиндетон, традукция), расширение и сжатие речи при относительном тождестве смысла. Рассматривая элементы, из которых составлены предложения и их части, риторика рассматривает не только грамматическое понимание модальности предложений, но и неграмматическое их понимание (риторический вопрос), не только использование союзов в союзной функции, но и использование их в несоюзной функции (как образ действия, как уподобление). Анализируя сложные лексические единицы словосочетаний, риторика рассматривает не только грамматические связи (например, определения), но и индивидуально смысловые связи (например, эпитеты). Примеры показывают, что, исследуя речевое выражение, риторика стремитс выделить то, что может характеризовать данную речь, и только ее. Способы изучения речи в стилистике отличны от риторики. В стилистике могут использоваться те же категории, что и в риторике, выбор слов, ритм речи, фигуры речи, но в отношении не к индивидуальному речевому произведению (как его делать и понимать), но в отношении к типичным, характерным дл данной сферы общения способам выражения. Поэтому, начиная от категории анализа средств выражения, принятых в риторике, стилистика строит учение о классах стиля, принятых в тех или иных сферах общения: индивидуальный стиль, авторский стиль, функциональный стиль, стиль времени. В разделе индивидуальный стиль стилистика как будто совпадает с риторикой, так как анализируется способ языкового выражения в данном отдельном тексте, но в риторике анализ приемов, примененных в данном тексте, служит уяснению содержания текста, а в стилистике служит материалом для проведения сравнений в кругу подобных анализов и типизации текстов по результатам сравнений. Риторический анализ средств языкового выражения также комплексен, так как реальность языкового выражения синтетична. Разделение, проводимое риторикой, сво……Page 114
Под фразой Цицерон понимает лексическую единицу — слово или словосочетание, – конструктивную часть предложения, выражающую цельное (нерасчлененное или расчлененное), но единое понятие, которое должно сочетаться с другим понятием. Под колоном понимается деление речи, когда понятия сочетаются и это сочетание минимально определено (что-то вроде английского поняти clause), а, по русской традиции, простое предложение, или главное предложение, или придаточное предложение. После колона следует пауза средней величины. Пауза самого большого объема следует после периода, т.е. сочетания понятий или последовательности таких сочетаний, когда говорящий выразил относительно законченную мысль и слушающий удовлетворен ею. На письме этому соответствует абзац. Пауза нужна для того, чтобы в процессе произнесения слушающий воспринимал речь, т.е. сознавал состав языковых знаков, а во время паузы понимал речь, т.е. вникал в содержание речи и оценивал его. Благодаря членимости произношения паузами возникает возможность передачи сообщения. Эти отношения в свернутом виде даны азбукой Морзе, исключающей тембровые и мелодические разнообразия речи. Азбука Морзе — телеграфный код, содержит только длинные и короткие звучания и паузы между ними, составляющие буквенный код, но демонстрирующие природу языка как делимость временной протяженности сигнала. Разнообразие пауз в азбуке Морзе демонстрирует членимость речи по смыслу. Графическое представление идей Цицерона можно продемонстрировать знаками препинания, которые делятся на знаки препинания внутри предложения (запятая, точка с запятой, двоеточие, тире) и знаками после предложения (точка, восклицательный знак, вопросительный знак). А.Н. Качалкин, рассматривая историю знаков препинания в русском языке, показывает, что первоначально был единый знак препинания — крестик (+), который ставился в строке по завершении колона, потом крестик был упрощен до двоеточия, а затем двоеточие было сокращено до точки. На этом фоне, по А.Н. Качалкину, развились все другие знаки препинания, которые ориентируют не только ритм и осмысление речи, но и характер осмысления [16]. Например, запятая отделяет фразы (по Цицерону, сочетания слов или отдельные слова, выражающие одно и то же понятие), точка с запятой — сложные фразы, двоеточие – перечисление, тире — предикативную паузу и т. п. Письменная речь образовала новые формы ритмического членения, добиваясь точности понимания. К ним относится пробел между словами, все знаки препинани внутри предложения, после предложения, абзац, кавычки, двойные и одинарные, а также различие шрифтов, авторских почерков и графического расположени текста на плоскости листа. Графическое членение речи дает дополнительные сигналы к ее восприятию, пониманию и оценке. Всякое звучание или видимая графика, помимо расчленения ради восприятия, понимания и оценки, по замыслу создателя речи может обладать той или иной степенью ясности. В звучащей речи это достигается темпом, громкостью и периодичностью речи. Более быстрый темп уменьшает ясность, замедленный – увеличивает ясность, более громкая речь увеличивает ясность, тихая – уменьшает. Периодичность речи ослабляет внимание, непериодичность усиливает. Громкость речи, чрезмерная для данных акустических условий, уменьшает ясность, речь чрезмерно тихая также уменьшает ясность, но чрезмерно громкая речь ослабляет внимание, а тихая и чрезмерно тихая речь усиливает внимание. Ритор пользуется этими качествами речи, связанными с ясностью, которую следует истолковать как риторское действие ради достижения степени понимаемости речи. Ритор может воздействовать на аудиторию изменением темпа, ослабляя или усиливая восприятие речи, или громкостью с целью усилить восприятие или ослабить внимание (и понимание), или периодичностью с целью ослабить внимание и добиться такого восприятия и понимания, когда ослабевает оценка содержания речи. 2.3.5. Периодичность и метрика речи Периодичность речи образует как бы фон, на который обращает внимание слушающий, и тогда оно распространяется между восприятием и пониманием и, соответственно, падает возможность оценки речи. Периодичное построение речи обычно сопровождает ся замедлением темпа и возвышением громкости для усиления ясности речи, если это входит в замысел ритора. Непериодичная речь в своей фонации и графической форме направлена на повышение внимания и, следовательно, применяется тогда, когда хотят добиться наибольшей ясности речи. По признаку периодичности-непериодичности речь делится на: нестиховую, стиховую и смешанную (стиховую-нестиховую). Нестиховую речь называют прозой, стиховую — стихами, а смешанную делят на ряд переходных форм: белый стих, верлибр, стих в прозе — между периодичной (стиховой) и непериодичной (прозаической) речью. Таким образом, как показано на схеме 2.13, речь по отношению к возбуждению внимания делится на три вида (стр. 186)…….Page 115
Эта фоническая структура ритмов речи отражается в графике типом формирования строк. В прозе длина строки обусловлена размерами листа, в стихах — периодичнос тью звучания. В прозо-поэтических формах речи применяются оба вида графической организации: в белом стихе — по стиховым строкам, в стихе в прозе — по площади листа, в верлибре применяются оба типа графической организации. В прозаической (непериодической речи) существует яркая индивидуализация ритма данного словесного произведения. В письменной речи построение ритмической формулы текста таково: число пробелов на число знаков препинания внутри предложения и число знаков препинания внутри предложения на число знаков препинания, оформляющих предложение и то же относительно абзацев, показывает, что формула первых трех абзацев любого прозаического текста уникальна. Она может служить адресом текста в речевом процессе как целом. Это значит, что риторы прибегают к непериодической, прозаической речи тогда, когда хотят доказать и показать уникальность своего замысла, своего пафоса. В случае стиховой ( периодической) речи ее периодическая организация зависит от того, какова фонетическая структура языка и какова литературна и фольклорная традиция построения текста. Греколатинская традиция строит периодичность на основании соотношения стоп (этимологически — притоптываний). Китайская традиция строится на чередовании ровного тона (пин) и неровных тонов (цзэ). В обоих случаях структура стопы — расположение ударного слога по отношению к безударным и структура чередования тонов — дает счет слогов. Строка имеет внутреннее размерение как число слогов, принятое дл данного произведения. Слог же есть элементарная часть звучания речи, а строка отражается в графическом построении стихового текста. Фонационнографическое построение стихового текста составляет метрику текста. Метрика текста опознается слушающим и формирует в нем ожидание повторения звучания и тем самым предсказанность следования текста, которая ориентирует его внимание на фонационнографическую сторону текста. Тем самым метрика, как говорил Б.В. Томашевский, составляет фон для введени смысла. Смысл вводится и виден в графике благодаря знакам препинания как семантическое членение текста, то совпадающее, то несовпадающее с делением на строки, стихи, двустишия, строфы (аналоги периодов в прозе). Это смысловое деление, прозаизующее смысл слова ради его индивидуализации как произведения речи, Б.В. Томашевский назвал ритмом стиха [36]. Это название подчеркивает, что смыслообразование в стихах и в прозе происходит одинаковым образом. Различие между стихами и прозой состоит в отношении ритора (поэта) к типу внимания аудитории. Прозостиховые тексты классифицируются следующим образом: стих — белый стих — верлибр — стихотворение в прозе — проза. Белый стих сохраняет стопную метрику, но не имеет рифмы. Рифма в стиховой речи подчеркивает начало и конец строки. Поэтому в разных поэтиках рифма может либо начинать строку (как в классической тюркской поэзии), либо заканчивать строку (как в греколатинской поэзии). Рифма, кончающая строку, является не только делимитативным средством метрики, но своеобразным оператором смысла: рифмующиеся слова и строки составляют пары, контекстный смысл которых в данной ситуации воспринимаетс как антонимический. Отбрасывание рифмы в белом стихе лишает стих этой контекстуальной расцветки и тем ослабляет внимание к звуковой метрике, переводя внимание на смысл. Стихотворение в прозе с содержательной точки зрения есть бессюжетное лирическое построение, выполненное вне явной метрической техники. Это значит, что автор снимает влияние метрики (убаюкивающее внимание) и сосредоточивает внимание читателя на предметнообразном смысле. Верлибр есть метрическое построение, где метр создается не звуком, а регулярным повтором синонимизирующихся лексических единиц — слов и словосочетаний. Такая группировка синонимов образует внутренний смысловой метр, в котором все внимание читателя и слушателя концентрируется на умственной операции осознания гиперонимов, которые не названы, но представлены в тексте подбором ряда синонимов. Так строятся гимнографические тексты. Например, молитва святым равноапостольным Кириллу и Мефодию пишется в строках, как проза, но слова можно расположить по смысловым клаузулам: Владыку всех молите Угловыми скобками отмечены синонимические ряды, составляющие смысловой метр. Гимнография — труднейший вид текста, так как подбор синонимов должен давать основные признаки гиперонима, которые представляют существо идеи и реальности. Наложение гиперонима — явное или неявное, осознанное или неосознанное — составляет правильность мысли. 2.3.6. Добавочные средства ритмообразования Кроме фоникографического построения ритма речи, существуют добавочные средства ритмообразования. Одни — грамматико-фонетические, другие — лексико-фразеологические. К грамматико-фонетическим относятся: а) многосоюзие ( и плащ, и стрела, и лукавый кинжал…); б) бессоюзие ( швед, русский колет, рубит, режет…); в) традукция — повтор одного слова в разных грамматических формах (он захотел стать человеком, сильно хочет этого, но, увы, он лишь хотел бы этого, так как ничего не сделал человеческого). К лексико-фразеологическим относятся: а) параллелизм (ах кабы на цветы, да не морозы…); б) хиазм — параллелизм обращенный (я в мире и мир во мне…); в) градация — расположение синонимов по степени нарастани или убывания качества (доходить до слуха…слышаться… звучать…греметь). Грамматико-фонетические средства представляют собой смысловое ударение, которое подчеркивается однородными звучаниями или однородными паузами. Лексико-фразеологические средства ритмообразова ния предназначены дл создания внутреннего смыслового ритма, когда слушатель или читатель ожидает слов соответствующего смыслового ряда и при этом его внимание сосредоточиваетс на этом ожидании, так как смысл целого ему как бы предсказан построением. Для построения речи, стиховой и нестиховой, важно, чтобы язык предоставлял в распоряжение ритора фонетические и смысловые возможности расширять и сокращать объемы звучания. Для этой цели существуют приемы расширения или сокращения объемов звучания одного и того же слова или паузы, замедляющей слово. Эти приемы в античной теории языка назывались “претерпеваниями”. Но этот термин скрывал в себе и изменение слов по грамматическим формам, и фонетическое варьирование слов по грамматическим формам, и фонетическое варьирование слов и пауз для выражения одного и того же содержания. В риторике следует сохранить термин “претерпевания”, имея в виду, что это такие фонетические изменения слов, которые не связаны со словоизменительной морфологией, и хотя их и используют словообразовательные морфемы и фонетические инкременты, но их контекстное применение связано не с переменой значения, а с ритмом речи. Таких претерпеваний всего восемь: 1. Протеза — прибавление других звуков к началу слова: “рожденный – нарожденный”. 2. Метатеза — перестановка звуков в середине слова: “вневременный – невовременный”. 3. Эпентеза — прибавление звуков в конце слова: “лиса – лисица”. 4. Энклитика — добавка значащего элемента, который лишаетс значения: “злостность — злостностность”. 5. Сокращение окончания , как у И.А.Крылова — “тихохонько медведя толк ногой”, — вместо толкнула ногой. 6. Аббревиатура буквенная — когда используются буквы, начинающие слова, и создается та же по смыслу лексическая единица, но с кратким звучанием: “Московский государственный университет — МГУ”. 7. Сложно-сокращенные слова — слова, сохраняющие части слов, составляющих словосочетания и отдельные слова: “Высшее техническое училище имени Баумана – МВТУ Баумана”. 8. Диереза — пауза, используемая как эллипсис — пропуск слова, которое подразумевается по контексту: “Ввели и — чарку стук ему! И не дышать – до дна!” 2.3.7. Тон как источник изобретения Звуковой ряд и его ритмика, включая внутреннюю схему смыслового ритма, есть первоначальная опора изобретенной и создаваемой речи. Поэты, когда описывают свое творчество, подчеркивают, что звукомузыкальный строй является канвой, на которой строится далее выбор слов для создания словесного ряда. А. Блок говорит о том, что в его душе рождается некоторый гул, имеющий как бы космическое происхождение, в который потом вписываются слова. Это же подтверждают В. Маяковский в своей работе “Как делать стихи” и О. Мандельштам в своем исследовании “Разговор о Данте”. Подобные высказывания есть у многих других поэтов. Прозаики — не только художники слова, но и люди, создающие деловую речь, — должны сначала, как они говорят, найти “тон” речевого произведения, в который вписываются слова. 2.3.8. Слова как источник изобретения Слова, таким образом, как бы второй этап создания средств выражения. Обычно сначала находят ключевое слово и сочетание слов, которое лучше всего характеризует “тон” сочинения и отвечает разрешению замысла. Это ключевое слово или слова как бы тянут за собой поясняющие его неключевые слова. Эти неключевые слова служат средством развития доводов. В центре доводов, как было сказано, находится пример — словесное название реалии или мысленной конструкции. Изобретение ключевого слова есть выбор синонима для именовани примера. Таким образом, создание примера, с точки зрения выражения, есть выбор синонима или, если подходящего синонима нет, — создание нового слова. Ключевым словом нередко является название (так в романах Л.Н. Толстого “Война и мир”, “Воскресение” и т. п.). При избрании ключевого слова он всегда есть или новая форма, или новый смысл, образованный на старой форме (ср. названия “Курымушка” и “Детство”). Это явление в риторике называется выбором слов. В стилистике под выбором слов понимают фактически редактуру уже созданного ритором текста с точки зрения “понятности читателю и слушателю”, т. е. с точки зрения принятых норм стилистики. Редактура текста производится и ритором, но тогда он действует не как ритор, а как стилист, готовящий свое сочинение к публикации (устной или письменной). Выбор слов в риторике — это, по сути дела, изобретение названий, являющихс основой для построения доводов, которые возникают из содержания — намерени и/или “тона” высказывания. При этом выборе слов ритор опирается на характер языка, в котором он творит. С точки зрения риторского творчества языки неодинаковы. С одной стороны, существует индивидуальный личный язык ритора, который обычно представляет некоторую индивидуальную смесь языковых систем: диалектов, профессиональных языков, языковых систем разных, родного и иностранных, литературных языков. С другой стороны, ритор считается с тем, что результат его выбора должен быть понятен. Образуемая им ноэма (выражение А.Ф. Лосева), обозначающа мысль, выраженную в ключевом слове и его синонимах по тексту, должна быть усвоена аудиторией, которая предположительно для ритора владеет определенной языковой и стилистической системой. Поэтому языковые ресурсы для выбора ключевого слова ограничены: “Заметки Вестернизированного Психопатического Орального Эпилептонда с Относительно Либеральными Ценностями”. “Русская Рулетка, или Солдатская Каша из Топора”. “Декларация Circom Regional” “Чешма” Гейт” (Все — журнал “Среда”, 11, 1996.) Здесь перечислены некоторые возможности изобретения ключевых слов: “Чешма” Гейт — солецизм, созданный из названия сатирической газеты Чешма и слова Вотергейт, обозначающего политический скандал (смысл: “политический скандал вокруг газеты “Чешма”). “Декларация Circom Regional” — прямое название журнала Circom Regional, занимающегося вещанием на регионы и принадлежащего регионам. Часть названи дана как графическое заимствование. “Русская Рулетка, или Солдатская Каша из Топора” образует ноэму, показывающую плохое состояние армии, служба в которой совмещена с определенным риском. “Заметки Вестернизированного Психопатического Орального Эпилептонда с Относительно Либеральными Ценностями” составлено из ряда новозаимствованных слов, иронично по отношению к заимствованиям и рисует тот факт, что следующий за названиями текст морально характеризуется самим автором. Солецизмы представляют собой словотворчество, т. е. создание слова с новым материалом, звуковым и графическим. Солецизмы должны узнаватьс аудиторией. Аудитория примерно понимает смысл солицизмов. Тем не менее смысл солецизмов всегда несколько энигматичен. Солецизмы в риторическом изобретении используютс для привлечения внимания к истолкованию этого смысла в контексте речи. Заимствования в риторическом изобретении бывают двух родов: заимствования из другого языка и заимословия. В заимствованиях из другого языка может использоваться как произношение, так и начертание, причем, как в солецизмах, в них отражается желание образовать загадку, которую слушатель или читатель должен разрешить по ходу речи. В заимословиях ключевое слово является как бы цитатой из известного текста. В данных примерах “Circom Regional” — заимствование, “Русская Рулетка, или Солдатская Каша из Топора” — цитаты из известных текстов — заимословия, с приданным им новым содержанием. Оба эти приема опираются на языковую эрудицию читателя. Поэтому применение этих приемов в риторической практике связано с ресурсами языка, на котором происходит риторическое творчество. Ресурсы языка для риторического творчества связаны со стилем языковой системы. Стилем языковой системы в риторике называется результат сложени языковой системы из тех текстов и функциональных стилей, которые характеризуют современное ритору состояние этой системы. Те языки, в которых по условиям их функционирования не сложилось развитой терминологии, вынуждают ритора прибегать либо к солицизмам, либо к заимствова ниям. В языках, где терминосистемы развиты, самым простым и обычно применяемым способом выбора ключевых слов является создание словосочетаний из существующих названий. Лишь иногда в таких языках с целью прибегают к тропам, например, “кварк” — творог. История словаря каждого языка своеобразна. Большинство современных развитых языков строит свой словарь из заимствований (не заимословий). При этом бывают два направления заимствований. Одно, как в русском языке, можно назвать диффузным. Диффузный путь построения заимствованного словаря характеризуется тем, что источники заимствования не подвергаются стилистическому регулированию, а сами заимствования возникают по мере надобности в зависимости от характера языковых контактов. При этом заимствованные слова стилистически слабо маркированы: “порты” — слав. “штаны” — тюрк. “брюки” — франц. “трусы” — англ. “панталоны” — итал. “кальсоны” — италофранц. Русский язык не считает эти слова стилистически маркированными. Другие языки, как английский или японский, оказываются избирающими источник заимствования в связи с типом образования. Английский литературный язык ориентируется в заимствованиях на романскую (латинско-старофранцузскую) лексику, а японский — на китайскую лексику. Становление и развитие новых литературных языков проходило под сильным воздействием систем образования, ориентированных на классические источники культуры. Эти источники затем развивались на новой почве. История китайского языка сложилась иначе. Хотя китайский язык не чужд заимствованиям и в определенные периоды своего развития активно заимствовал слова из пали, монгольского и манчжурского языков, все же благодаря традиционной системе образования, основанной на высокой классике, китайский язык следует классической традиции. Китайский ритор стремится создавать ключевые слова из источников родного языка, а в случае заимствования вещи или поняти предпочитает действовать методом калькирования (“шоуиньцзи” — букв. “воспринимающий звук аппарат” — радиоприемник). Отсюда для английского и японского языков заимствования и солецизмы – новые слова, построенные на основе заимствований , — всегда стилистически маркированы. 2.3.9. Тропы Важнейшим моментом в становлении и развитии стиля языка является истори образования и образованности. В зависимости от истории смены образовательных систем или их традиционности складывается отношение к словам, так сказать, “вкус слова”. Вкус слова определяет возможности его семантического использовани при создании тропов, т. е. переносных значений. Тропы как способы создания переносных значений универсальны. Хотя классификаци тропов может быть только детализирована по разным признакам, тем не менее, главных видов тропов шесть: 1. Метафора — “рука руку моет”. Прямое значение понятно из техники мытья рук. Переносное: подобно тому, как рука моет руку, два человека помогают друг другу, чаще всего в делах нечистых, так как грязные руки омываются одна другой. 2. метонимия — “он здесь первая рука” — он здесь главна персона. Слово “рука” исходно обозначает порядок карточных ходов. Первая рука — первый ход в картах, начало игры. Первая рука — лицо, начинающее дело, отсюда — главное лицо. Перенос происходит по роли в общем деле. 3. синекдоха — “мастер золотые руки”, т. е. лучший мастер. Поскольку руки — та часть тела, которая выполняет работу, то слово “руки” переносится на человека как на целого деятеля. Слово “золотой” метафорически значит “лучший”. 4. аллегория — “рука Москвы”, т. е. действие, производимое Москвой. аллегория — иносказательное обозначение одной и той же вещи с целью избежать прямого высказывания “влияние Москвы” и тем самым усилить смысловое воздействие. 5. антономасия — “у него во власти рука”, т. е. у него есть возможность действовать через знакомого, своего человека, благодар которому можно влиять на решения. Это значит, что предмет обозначает действие или состояние. 6. Перефразис — “дать на руки — дать на лапу”, т. е. дать взятку. Прямое значение — положить деньги на руку, перефразическая замена на синоним ” рука — лапа” изменяет стиль высказывания за счет снижения оценочного значения слов. Тропы служат для создания новых именований из материала существующих слов для того, чтобы изобразить предмет речи, дать ему характеристику через ключевое слово. В зависимости от стиля языковой системы тропы при назначении ключевых слов бывают удачными и неудачными в смысле полноты, точности и краткости выражения содержания ноэмы (понятия, являющегося основой развития текста). Например: “Родос бросает вызов Италии” (рекламная статья о туристком агентстве). Слова “бросает вызов” — калька с английского “challenge”, что по-английски значит “соревнуется”. Порусски “бросать вызов” не дает переносного значения и значит “вызывает на бой, на поединок, приглашет подраться” и т.п. Ничего этого в замысел статьи не входит. Так, слово “ревновать” поанглийски be jealous, взятое из французского, означает досл. “смотреть сквозь жалюзи”, подглядывать. Напротив, заголовок “Путешествуй, если хочешь быть здоров” есть заимословие, фрагмент текста из спортивной песенки. Этот заголовок не противоречит “вкусу слова”. Удачная антономасия: “Лучшей российской здравницей будет Кипр”. Таким образом, чувство, “вкус слова” характеризуют опытных и искусных риторов. 2.3.10. Фигуры Риторические фигуры речи служат разработке доводов и их соединению, а также созданию эмоционального впечатления. Для разработки доводов служат пояснитель ные фигуры речи. Пояснительные фигуры речи есть текстовая синонимизация, конструирующая ноэму — предмет мысли, разрабатываемой в речи. В принципе возможны три способа синонимизации: 1. Пояснение — группа слов, заключенная в скобки или вводима такими словами, как “то есть”, “например” и другими подобными по смыслу, которые раскрывают и детализируют смысл основного слова: “Дача (при условии, что вы сумеете по таким дорогам до нее добраться ) превращается в полный нонсенс” (“АиФ”, 30, 1996). “Некоторые политики, ссылаясь на мнение больших милицейских и фэсбешных начальников, выступают за арест граждан на основании оперативных данных, т. е. по сути дела без достаточных доказательств преступного деяния, на основании всего лишь подозрений” (“Деловые люди”, 68). 2. Собрание синонимов — сведение синонимов, различающихс либо стилистически, либо по системе качества: “Лето началось дождями и дождями продолжилось, и невозможно вспомнить ни одних выходных, когда бы не хмурилось, не накрапывало, не лило, по крайней мере один день из двух” (“АиФ”, 30, 1996). 3. Синонимизация контекстом — несинонимические слова приобретают синонимическое значение в контексте: “Жильцы развалюшки, расположенной, кстати, в двух шагах от “Белого дома”, не поленились два раза сходить на выборы, чтобы отдать голоса за нашего хорошего мэра и за нашего, приятного во всех отношениях президента. Кроме того, не пожалели они времени, сил, нервов, чтобы прорваться на прием к господину Бочарову, начальнику ТУ “Пресненское”. Начальник авторитетно заявил, что …”дом не авариийный, а ветхий”. (“АиФ”, 30, 1996). Слова “времени, сил, нервов” синонимируются в контексте их гиперонима “усилия”, слова “не аварийный, а ветхий” в устах Бочарова антонимы, в статье – синонимы слову “негодный”. Эти три основных приема являются средством, контролирующим ноэму. Так складывается образ — понятие с многими признаками, составляющее вместе с ключевым словом довод. Расположение синонимов может быть возрастающим по силе впечатления. Тогда это называется: преувеличение — “спорить — драться” или преуменьшение — “бандиты — сепаратисты — патриоты”. Одними из видов пояснения являются: сравнения (группы слов, вводимые словами “как”, “как бы”, “как будто”, “как будто бы”), уподобления , вводимые словами “словно”, “подобно”, “будто бы”. Сравнение и уподобление как приемы пояснения принято выделять в отдельные категории, потому что они являются конструкциями, специально отмечаемыми в стилистике и грамматике. Развертывание и связь доводов (помимо логических и образных построений, о чем речь была выше) с точки зрения риторического выражения разделяются на фонетико-грамматические, лексико-фразеологические, фонетико-лексические приемы. Фонетико-грамматические приемы состоят в: правильном порядке слов — “лучше заплатить меньше, но вовремя”; инверсии — “если нет зарплаты — никаких посторонних плат”; анаколуфе — редкий прием, обычно применяемый в стиховой речи для изображения волнения, — “В море бросился он, в бурное”. Фонетико-фразеологические приемы состоят в сочетании несходных по смыслу выражений, называемом силлепсис. Силлепсис бывает: синтаксический — “Мы любим славу, да в бокале тонуть, разгульные умы.” лексический — “И звуков и смятенья полна”. фразеологический — “У кумушки глаза и зубы разгорелись”. Фонетиколексические приемы состоят в подборе слов, звучание которых сходно, но трудно для произнесения. Поэтому оно выделяется в речи и запоминается. Так, например, выстроена скороговорка : “Сшит колпак не поколпаковски, надо колпак переколпаковать, перевыколпаковать”. Чисто синтаксические фигуры характеризуются использованием вопросительной, восклицательной и повествовательной интонации в несобственном значении: Риторический вопрос: “Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!” Риторическое восклицание : “Приступили к нему (Чичикову. — Ю.Р.) со всех сторон и стали упрашивать убедительно остаться хоть на две недели в городе: “Нет, Павел Иванович! Как вы себе хотите, это выходит избу выхолаживать: на порог да и назад! Нет, вы проведите время с нами! Вот мы вас женим: Не правда ли, Иван Григорьевич, женим его?” Ирония: “Даже все сидельцы, обыкновенно в это время снявши шапки, с удовольствием посматривали друг на друга, как будто бы хотели сказать: “Алексей Иванович хороший человек! Словом, он успел приобрести совершенную народность, и мнение купцов было такое, что Алексей Иванович “хоть он и возьмет, но зато уж никак тебя не выдаст”…….Page 116
2.4.1. Диалектика, эристика, софистика……Page 121
2.4.3. Софизмы……Page 127
2.4.4. Эристические уловки эристика — более деликатное, но и более опасное оружие. Возьмем дл примера фигуры эристики, которые принято называть уловками. Риторические уловки начинаютс я от скрытого использования диалога. Таких уловок всего четыре. 1. Многовопросие состоит в том, что задаются многие вопросы, казалось бы, по теме обсуждения, но тема обсуждения исчезает, потому что она освещена вопросами так, что предмет обсуждения теряет дефинитивную определенность. Например: “Что есть человек?”, “Он животное или нет?”, “Имеет ли он разум?”, “Имеет ли разум всякое животное”, “Инстинкт — это разум?” и т. п. 2.”Вопросы от дурака” — спорщик прикидывается незнающим и просит объяснить, что имеется в виду: “Ты сказал, что человек разумен и, следовательно, обучается”, “Ты признал, что крыса обучается и принимает решения”, “Почему нельзя считать, что крыса тоже человек?”. 3. Подведение под противоречие — “Если крыса, как ты сказал, тоже человек, почему она не ходит на двух ногах?” 4. Вопросы с целью изменить объем обсуждаемого понятия. “Все ли живое, имеющее разум, — человек, где пределы того, что ты называешь разумом?” Все эти сентенции имеют цель увести от предложенной темы, потому что тема по каким-либо причинам неудобна для обсуждения тому, кто хочет от нее уйти. Другой тип использования эристики состоит в предсказании наперед того, что другая сторона еще не высказала. 5. Возражение наперед — “Я знаю, что ты станешь утверждать, будто крыса и человек одно и то же”. 6. “Чтение в сердцах” — “Ты в своих мыслях считаешь, что с людьми можно обращаться как с крысами”. 7. Ложное подозрение — “Я думаю, что ты в мечтах своих хотел бы быть гаммельнским крысоловом, чтобы заманить и погубить всех детей – я тебя очень хорошо понимаю и вижу твои замыслы”. 8. Категорическое несогласие — “Как бы ты не оправдывался, я не желаю этого слушать, так как знаю, что ты такое на самом деле.” Как видим, эта группа уловок создается так, чтобы уничтожить предмет обсуждения и, используя диалогичность монолога, нарушить условия смысловой цельности предмета обсуждения. Третий тип риторических уловок состоит в изменении модальности. 9. Авторитарный стиль — “И все же я считаю, что Карфаген должен быть разрушен”. (Все аргументы иного рода не принимаются. Надо твердить свое.) 10. Переход на личность — “Кто ты такой, чтобы провозглашать, что Карфаген должен быть разрушен, какое право ты имеешь так говорить?” 11. “Дамский аргумент” — “Можно согласиться с Катоном, что Карфаген должен быть разрушен, Гаструбал очень интересный человек, у него превосходные способности и хорошая внешность”. Этот аргумент подменяет одну тему другой, а сама смена темы изменяет модальность обсуждения. 12. “Навязанное следствие” — “Я знаю наперед, чем кончатся призывы Катона разрушить Карфаген. Катон должен будет сам погибнуть”. Этим производится запутывание противной стороны, потому что, якобы, существует цепь суждений, которые позволяют сделать вывод о гибели Катона. Модальность речи меняется, меняется и настроение. 13. “Просеивание фактов” — классический прием в судебной практике, когда стороны в судебной речи опускают факты, которые для нее невыгодны. Некоторые виды речи по условиям создания должны применять просеивание фактов. Массовая информация строится на выборе сообщений именно о тех событиях, которые отвечают программе данного органа массовой информации. 14. “Конструирование подозрений” — “Факты показывают, что в намерение Катона, увлекающего Рим в войну с Карфагеном, входит разорить Рим этой войной. Этот тип риторической уловки широко используется журналистами-аналитиками”. 15. Игра гиперболой и литотой — “Катон предлагает нам не серьезную войну с Карфагеном, а всего лишь полицейскую меру, т. е. небольшую полицейскую акцию”. 16. “Иронический повтор” — “Война с Карфагеном? (С другой иронической интонацией) Это — война?” Эти уловки предназначены для того, чтобы не изменяя темпа обуждения, изменить отношение к теме и тем изменить самую возможность обсуждения. Следующим видом эристических уловок являются эристические приемы уничтожени позиции оратора. 17. Смена предмета обсуждения — “Все, что здесь сказано о завоевании космоса, не имеет цели. Все дело в деньгах”. 18. Запрет (табу) на обсуждение предмета — “В нашем обществе об этом не говорят”. (Это неприлично.) 19. Инсинуация — “Эта женщина ваш друг, а чья она жена?” 20. Изменение оценки — “Вы говорите, что объявили о вашем проекте, не объявили, а разнесли, раззвонили …” 21. Ложное согласие со сменой предмета обсуждения – Марк Твен: “Вы говорите, что кошка знает грамматику, да, кошка знает грамматику, но голубая сойка знает грамматику лучше”. 22. Ложное возмущение со сменой предмета обсуждения — В. Маяковский: “… мать. Кто сказал мать, прошу при новобрачных не выражаться”. 23. Затягивание речи с добавлением новых предметов и запутывание слушающего — Рассказ М. Твена “Старый дедушкин баран”. 24. Переход на обвинение — Н. Гоголь: “Я не знаю твоей матери, но знаю, что она дрянь!” Последний разряд уловок — уловки, направленные на разрыв речевых отношений. 25. Ложное откладывание диалога на неудобную тему – “Я не хочу с тобой об этом сейчас говорить”. 26. Ложное обвинение в отсутствии доказательств — “Ты нечестно ведешь спор, нарочно путаешь”. 27. Ложное обвинение в неправоте на основе посылки: всякий человек грешен — “Неужели ты всегда бываешь прав?” 28. Ложный перенос обсуждаемой темы на личность — “Все, что ты сказал, направлено против меня?” 29. Ложное обвинение противной стороны с указанием на неверный выбор оппонента — “Видали мы таких!” 30. Ложное утверждение о невозможности продолжения спора — “Я тебя понял, дальнейшее обсуждение бессмысленно”. 31. Ложное утверждение о несхождении позиций сторон спора — “Мы с тобой чужие”. 32. Брань — “Сам дурак”. Эта последняя, четвертая, категория предлагает средства демонстрировать разрыв речевых контактов. Как видно из классификации уловок, они сводятся к реализации фигур мысли, по Квинтилиану (уничтожение смысла предмета речи, уничтожение отношени к предмету речи, уничтожение позиции противника и уничтожение контакта с противником при поддержании контакта с аудиторией). Как видно из содержани уловок, риторика воспринимает их как нехватку аргументов, неизобретательность ритора при желании выиграть дебаты. Известно, что в повседневной практике к риторическим уловкам обычно прибегают люди, мало сведущие, мало культурные, бедные изобретательностью и благодаря этому неспособные к диалектике. Но в своем смысловом существе уловки нейтральны по отношению к эристически недолжной речи (фальсификации, диффамации, наглости и лжи). 2.4.5. Эристические виды речи Однако существующие виды речи могут быть построены так, что смысловые фигуры уловок входят в речевое построение данного вида словесности с необходимостью, так как эти фигуры составляют суть модальности этого вида речи. Такие виды речи могут быть названы эристическими . Жанр сказки в фолклоре предполагает сказки о триксерах. Например, сказка о лисе и медведе, делившем урожай по вершкам и корешкам. При посеве пшеницы лиса берет себе вершки, а при посеве картофеля — корешки. Медведь обманут эристическим использованием гиперонимов, т. е. уничтожается предмет обсуждения. В ораторике применяется как диалектика, так и все фигуры эристики, но если в сказках о трикстерах эристика обязательна, то в ораторике она факультативна. Это же следует сказать и о пропаганде. Устный диалог, письма и документы прибегают к эристике. Применение уловок в этих видах словесности хотя и осуждается, но все же встречается довольно часто. Контроль за использованием уловок должен вести получатель речи, который своими возражениями приводит своего оппонента к необходимости аргументировать диалектически, иначе спор может не состояться. Что касается сочинений, то некоторые игровые, развлекательные жанры, как и сказки о триксерах, требуют демонстрации эристики, которая включаетс в сложение сюжета как ловкий обман. Художественная литература, помимо демонстрации эристики как инструмента сюжетосложения (как в сказках), сама эристична, так как автор нередко прибегает к нелогичным построениям, что бывает особенно часто в сочинениях юмористического и сатирического характера, где используются все уловки, кроме уловок, направленных на разрыв отношений с читателем. Журнальная литература и массовая информация построены на “просеивании фактов” и ряде уловок, связанных с разрывом отношений (“сам дурак”, “мы с тобой чужие”, “конструированием подозрений”, игрой гиперболы и литоты, “навязанным следствием”, чтением в сердцах” и многими другими). Эти виды словесности эристичны по природе. Но в отличие от художественной литературы в фолклоре и журнальной литературе это преподносится читателю не как фантазия, но как реальное речевое действие. Игровые жанры фольклора, развлекательные жанры сочинений, художественная литература прибегают к эристике как к условному художественному приему. Журналистика и массовая информация не могут не использовать эристику по природе создания самого текста. В таблице 2.9 показано соотношение эристических видов словесности с их признаками…….Page 130
Как видим, пафосы эристических видов словесности различаются так, что виды контроля со стороны получателя за эристической аргументацией определяют отношение получателя. Журналистика, массовая информация и виды словесности, где эристика входит в конструкцию текста, являются одновременно и поэтическими по своему складу, и ориентирующими для перехода к действию. Поэтому без знания законов построения этих текстов получатель безоружен перед эристикой. Устный диалог, документы, письма, ораторика, пропаганда являются текстами, пафос которых заставляет получателя самого раскрывать эристические уловки. Фольклор, сочинения и художественная литература имеют пафос открытый, применяют демонстрацию эристики, имитируя ее. Они учат борьбе с эристическими уловками. Поэтому в составе эристических видов словесности представлены как разоблачающие эристику виды, так и без- условно эристически влияющие. Наконец, имеются такие виды словесности, которые требуют от получателя речи разоблачения уловок, и в том случае, когда получатель становится создателем речи, выстраивания эристических уловок в своей речи. эристика хранит в себе пафос убеждения при отсутствии строгих аргументов, тогда как диалектика требует строгой аргументации. 2.4.6. Примеры Первым средством диалектической аргументации является сообщение общезначимых фактов или примеров. Пример — семантически сложная категория. Простейшим видом примеров является пример-сообщение о событии, удостоверенном очевидцами и заслуживающими доверия источниками: “В селе N отмечено появление летающей тарелки в 00 часов 00 числа 00 года. Свидетели: Иванов, Петров, Сидоров и другие жители деревни” . Следуют их рассказы. Это фактографические примеры. Более сложным видом примеров является научный пример. Содержание научного примера состоит из поведения объекта в эксперименте со строго заданными условиями или из возможности каждому убедиться в том, что данный факт имеет в указанном месте прочное существование. Например, “удельный вес железа – 7,8” или “роман в стихах А. С. Пушкина Евгений Онегин начинаетс словами: “Мой дядя …” Случай с летающей тарелкой не является научным примером, так как тарелка не появляется в эксперименте и ее появление нельзя наблюдать в определенном месте и времени каждому. Литературный пример — пример-текст из общеизвестного произведения. Примером, достойным хорошо воспитанной барышни начала XIX в., может служить Татьяна Ларина. Если бы современные девицы могли вести себя так, как Татьяна Ларина, то все те их поклонники, которые ими прежде пренебрегали, получали бы отказы при повторном сватовстве. Текст может быть взят не только из поэтического, но и из прозаического произведения: “Из истории известно, что Александр Невский был приемным сыном Батыя”. Гипотетический пример или умственный эксперимент. “Представим себе тележку с идеально смазанными осями, идеально гладкий путь и сопротивление воздуха отсутствует. Если толкнуть такую тележку, то она будет катиться прямолинейно с одной и той же скоростью бесконечно” . Все условия поведения такой тележки под воздействием импульса силы нереальны и неосуществимы. Гипотетические примеры служат для обоснования научного рассуждения. В риторической практике все четыре вида примеров могут появляться вместе или порознь. В эристических видах речи распределение примеров по видам словесности выглядит следующим образом: В дописьменной устной речи, письмах, в ораторике, пропаганде появляются и используются все виды примеров. В документах не допустим литературный пример. В фолклоре, художественной литературе формируются литературные примеры и, следовательно, литературный пример является гипотетическим по условиям создания самого текста. В этих видах словесности пример сообщени о событии, остальные виды примеров допустимы. В журналистике и массовой информации основой текста являются примеры сообщений о событиях, в рассуждениях допустимы литературные и гипотетические примеры. Научные примеры используются в научной журналистике. В неэристических видах речи положение следующее: В молве используются только фактографические примеры. В проповеди используются литературные примеры и гипотетические примеры, фактографические и научные не используются. В учебной гомилетике используются гипотетические и научные примеры, фактографические и литературные не используются. Также применяются примеры и в научной литературе. В рекламе используются только фактографические примеры. Речь на неписчих материалах и тексты информатики лишены аргументации с помощью. В таблице 2.11 представлена аргументация с помощью примеров по видам словесности. С точки зрения риторического изобретения, аргументация примерами — основная. Подбор примеров — основа сбора материала для подготовки речи, выбор и распределение примеров — основа расположения речи, основа ее композиции. Объяснение примеров – основа доказывания. Тип примера и его место в композиции — главное средство эмоционального влияния речи. В устном диалоге факты (фактографические примеры) при интерпретации требуют литературных, научных и гипотетических примеров. Фактографические примеры тем самым истолковываются другими типами примеров, переходы от фактографических примеров составляют рассуждение — доказательства и опровержения. Это же относится ко всем видам ораторики, пропаганде, письмам и документам. В последних литературные примеры обычно считаются неуместными. Так построены тексты, главная цель которых заставить аудиторию принять решение и перейти к действиям. Тексты, имеющие культурное и эстетическое назначение (фольклор и художественная литература), как правило, не оперируют литературными примерами, так как сами заняты созданием литературных примеров — созданием образов ситуаций и……Page 132
образов героев. Риторическое изобретение в этих текстах идет от гипотетических примеров, которые автор обычно находит в иных видах словесности от газеты (как Ф.М. Достоевский) до документов, диалогов по предметам судебной речи и общежития и, исходя из гипотетических примеров, находит для текста фактографические и научные примеры, образует соединение и сцепление их в образы. Так образуется тема и проблема лирического, драматического и эпического произведений и располагается художественнориторическое изобретение. Проповедническая литература и устная практика по условиям речевого этоса не может пользоваться фактографическими и научными примерами. Она строится на высокой абстракции. Эта абстракция есть живое сознание общих мест, составляющих религиозную догматику и развитие житейской прагматики. В проповеди литератур ные образы и гипотетические примеры — основа подготовки материалов речи, а их расположение — главная сила проповеди, ее способность оторвать людей от житейских повседневных интересов и повернуть их мысль внутрь себя, упорядочить свое внутреннее состояние, подготовить душу к любому виду деятельности – духовной и практической. Учебная речь и научная литература по условиям речевого этоса не должна оперировать фактографическими и литературными примерами. Они не признаются как доказательства. Поэтому учебная речь и научная речь начинаются от гипотетических примеров, общепризнанных в науке или самостоятельно сконструированных, в философии, и ищут научных фактов, полностью характеризующих то, что описывается в научном тексте. Когда фактов в распоряжении писателя нет, он их создает либо в эксперименте, либо в научноверифицированном наблюдении. Полнота и доказательность таких фактов есть основная забота ученого (и учителя) для того, чтобы его речь была убедительна. Опровержение в науке состоит, в частности, в том, чтобы отыскать пример, опровергающий рассуждение. Массовая информация и журналистика, как и молва, начинается со сбора фактографических примеров. Эти примеры далее интерпретируются литературными, и гипотетическими примерами. Поиск этих примеров возможен только в массовой информации и журналистике, так как такие примеры запрещены в молве речевым этосом. Наконец, рукописные сочинения, не гомилетика, есть всегда история в широком смысле слова — история народа, биографии, летописи событий, литературная хроника. Здесь выбор примеров дан как сочетание видов примеров, объединенных временем. Искусство изобретения здесь состоит в избрании значимых для времени примеров и их расположении, которое представляет картину времени и места, где развертываются события (материальной и духовной жизни). Что касается примеров в речи на неписчих материалах и текстах информатики, то это особые виды текстов, суть которых состоит в свидетельстве. Они сами суть нерасчлененные примеры, в которых сконцентрированы и научные, и гипотетические, и фактографичекие, и литературные примеры. Так, в исследованиях историков по эпиграфике, нумизматике и сфрагистике рассматриваются все четыре атрибуции этих словесных объектов. Монета, например, фактографически принадлежит кладу или отдельной находке в определенном времени и месте, находка принадлежит к определенному месту в научной классификации (научный пример), представляет собой литературный текст с его предметным и образным значением (литературный пример) и, наконец, описание монеты исходит из источниковедческих постулатов (гипотетический пример). 2.4.7. Связь примеров Тексты массовой коммуникации — вторичные тексты, и они также обнимают факты, научные факты и суждения о них (научный пример), литературные произведения (литературный пример) — библиографии и рефераты и подаются в системе благодар (гипотетический пример). Отсюда возможно построение следующих типов риторического изобретения: 1. Тип фактографический, доказывающий — начинается от фактографического примера и интерпретируется научными, литературными и гипотетическими примерами (диалог, письма, документы, ораторика, пропаганда). 2. Тип гипотетический, образный, — начинается от гипотетических примеров и интерпретируется научными и фактографическими (но не литературными) примерами. 3. Тип гипотетический, воспитывающий внутренний мир (фольклор, художественная литература), — начинается с гипотетических примеров и интерпретируетс литературными, и только ими. 4. Тип гипотетический, объясняющий внешний мир, — начинается от гипотетических примеров и интерпретируется научными, и только ими (научная и учебная речь). 5. Тип фактографический исключительно (молва). 6. Тип фактографический, объяснительный — начинается с фактографических примеров и интерпретируется литературными и гипотетическими. 7. Тип соединительно-исторический — сводит вместе фактографические, литературные и научные примеры (рукописные сочинения). 8. Тип свидетельствующий — нет примеров. Сами тексты суть синтезируемые примеры. Собирание и расположение примеров требует связи между ними. Связь между примерами представляет собой словесную и умственную конструкцию. Элементы этой конструкции, содержащие пример и его отношение к общему месту, называютс доводом. Речь состоит из эристических или диалектических доводов (разрешенного или запрещенного характера, так как фальсифицировать или являть наглость можно не только средствами эристики, но и средствами диалектики). По словесным и смысловым фигурам эристические или диалектические фигуры не различаются. 1. Дефицит федерального бюджета достиг в июне, по некоторым оценкам, 9 % от ВВП вместо 3,85, положенных по плану. Если бы не президентские выборы, такая ситуация была бы самой больной темой для власти. 2. Но кремлевские экономисты нашли в себе силы не обращать внимани на нынешнее положение и утверждают, что уже через 180 дней все будет совсем иначе. 3. По крайней мере, такой вывод можно сделать из подписанного 7 июня послания Президента Правительству “О бюджетной политике в 1997 году”. (Деловые люди. — 1996. — 68. — С. 42.) Эти три довода в тексте соединены в один абзац. Этот абзац представляет собой сложное силлогическое построение: А. Дефицит возрос. Б. Есть послание Президента. Вывод. Надеются снизить дефицит благодаря посланию. Каждый довод внутри себя содержит энтимему, т. е. силлогизм с подразумеваемой посылкой: А. Дефицит возрос. Б. (Рост дефицита для всякого правительства опасен.) Вывод. Правительство должно быть в тревоге. Посылка Б пропущена в энтимеме, так как самоочевидна для читателя. Сходным образом располагается воображаемый текст: 1. После суровой снежной зимы с ее метелями, сугробами и заносами пришла наконец весна. В блеске теплого солнца обнажились и чернели на буграх черные пашни, затопленные весенней водой. Березовые рощи краснели безлистыми верхушками на блещущем синем небе, по которому бежали белые облака, гонимые теплым, влажным ветром. По рекам уже прошел серый ноздреватый лед… (следует описание признаков весны). 2. И проходившая в такое утро по большой дороге какая-нибудь убогая старушка с котомкой за спиной иногда останавливалась, прикрывала старческой рукой глаза от яркого солнца и долго смотрела на сочные, играющие росой поля, на синеватые, пронизанные румяным светом туманные дали; потом осеняла себя широким крестом и шла дальше. 3. Все было как всегда, — и мир, и тишина над пробудившейся землей, – и нельзя было подумать, что этот год будет началом великих потрясений, от которых дрогнет весь мир. ( Романов Пантелеймон. Русь//Дружба народов. – М., 1991. — С.21-22.). Внутри образного текста скрыт силлогизм. А. (Время изменяет жизнь людей.) Б. Природа равномерно воспроизводит время. Вывод. Перемены для людей наступают неожиданно. Энтимема, с пропущеной посылкой: “Время изменяет жизнь людей”. Внутри этой энтимены скрыт силлогизм. А. Природа (Картина смены времени года безотности тельно к людям). Б. Люди (в лице старушки) рады, но их радость не влияет на природу. Вывод. Человеческое и природное несходно. 2.4.8. Композиция доводов Композиции доводов представляют собой с точки зрения словесно-мысленных форм силлогизмы и энтимемы. Расположение силлогизмов и энтимем бывает дедуктивным и индуктивным. Дедуктивное расположение соответствует доказательству и опровержению как частям речи, индуктивное — описанию и повествованию. Дедуктивное расположение характерно для тех текстов или их фрагментов, когда надо ответить на вопрос: что это? Индуктивное расположение характерно для тех текстов, которые отвечают на вопросы: как сделано? Как надо сделать? Как совершилось? Дедуктивное расположение сочетает силлогизмы и энтимемы в большие композиции, например, в научных статьях и в монографиях по фундаментальным наукам. Оно важно и во всех видах ораторики. Индуктивное расположение применяется чаще всего в прикладных науках, в технике, а также в ораторике. В ораторике, сочинениях и художественной речи применяется как индуктивное, так и дедуктивное расположение в их сочетании в одном тексте. В технике и во всех видах текстов, где по смыслу речь идет не о квалификации сущностей, а о конструировании объектов, применяется индуктивное расположение. Индуктивное расположение в системных описаниях принимает вид перечисления частей описываемой системы, например, при описании общества и его частей, части данной системы называют факторами и рассматривают влияние факторов друг на друга или на систему в целом. 2.4.9. Речевые эмоции Речевая эмоция — эмоция, наводимая на аудиторию речью. Логически организованные риторические части речи: повествование, описание, доказательство, опровержение и т. п., — сами по себе не являются средствами наведения эмоций на аудиторию, напротив, обращение, именование темы, воззвание темы, заключение обращены в первую очередь к эмоциям речи. Речевому выражению доступны не все эмоции, а только те, которые возможно выразить с помощью речи и тем заставить аудиторию испытать чувство. Эмоции, вызываемые в аудитории разными искусствами: танцем, музыкой, изобразительными, прикладными искусствами, — лишь частично могут быть описаны речью. Азарт — эмоция, характерная для игры и прогностики в речи, — может быть передана только речевыми играми (кроссворды, загадки и пр.). Эмоция обряда, дающая духовно-телесное преосуществление личности, рождается только в результате обрядовых действий, которые сопровождаются речью. Кроме этих выражаемых и наводящихся неязыковы ми семиотическими средствами эмоций, человек испытывает внутренние эмоциональные состояния (тоску, оживление, желание отдыха, любовную физическую страсть и т. п.), которые являются как бы темными эмоциями, так как не выражаютс семиотическими средствами. Речи доступно выражение и наведение на аудиторию только некоторых эмоций. Это связано с выразительными возможностями языка. В речевом контакте участвуют: сам факт речевой связи; ритм, тембр и интонация; динамика речи (т.е. громкость и быстрота); модальность речи; предметное значение лексики; соответствие речи и действия; образное и логическое построение речи; коннотативный смысл речи. Каждый из этих факторов речевого контакта обладает своими возможностями выражения и наведения эмоции определенного типа. Но поскольку все эти факторы языкового контакта не могут существовать друг без друга, речевая эмоция всегда сложна и комплексна. Ритор пользуется разными факторами в разной степени, создавая совокупную эмоцию данной речи, которая как бы окрашивает речь для слушающего в определенные тона, заставляющие слушателя толковать речь в определенном смысле. В таблице 2.12 показано соотношение речевых средств, содержание эмоций и их названий…….Page 133
3.1. Теория диалога. Структура диалога…….Page 136
3.1.2. Баланс общественного времени……Page 137
3.1.3. Классификация диалогов по смене реплик……Page 138
3.1.4. Речь в социальном пространстве……Page 140
3.1.5. Искусство управления……Page 142
3.1.6. Связи с общественностью. Пропаганда нового……Page 144
3.1.7 Искусство управления и связи……Page 146
3.1.8. Изобретение в диалоге……Page 147
3.1.9. Использование разных видов словесности……Page 149
3.1.10. Процесс развития смысла……Page 152
3.1.12. Грамотность ведения диалога……Page 153
3.2.1. Основное правило этоса в диалоге……Page 154
3.2.2. Разделение видов речи с помощью правил этоса……Page 156
3.2.3. Бесконечная продолженность диалога……Page 157
3.2.4. Защита слушающего от говорящего……Page 158
3.2.5. Время, очередность и персональность……Page 162
3.2.6. Эристика, диалектика, софистика……Page 165
3.2.7. Канцелярия……Page 166
3.2.8. Диалог сочинений……Page 167
3.2.10. Ошибки гомилетики……Page 168
3.2.11. Дифференциация печатных сочинений правилами диалога……Page 170
3.2.12. Этос в диалогах массовой информации……Page 173
3.2.13. Этос рекламы……Page 174
3.2.14. Этос информатики……Page 175
3.3.2. Интенсивность диалога……Page 176
3.3.3. Пафос диалогов образования……Page 179
3.3.4. Пафосы диалогов и лидерство……Page 180
3.3.5. Управление через диалог……Page 182
3.3.7. Фиксация социального времени через диалог……Page 186
3.3.8. Связи с общественностью……Page 187
3.3.10. Риторическое изобретение как содержательность……Page 190
3.3.11. Изобретение и прогноз в диалоге……Page 191
3.4.1. Определение и пример……Page 193
3.4.2. Структура логоса диалога……Page 195
3.4.3. Общие и частные места……Page 196
3.4.4. Повсеместно принятые общие места……Page 197
3.4.5. Культурно-историческая система общих мест……Page 198
3.4.6. Формирование логоса диалога в одном виде словесности……Page 201
3.4.7. Формирование логоса диалога в разных видах словесности……Page 202
3.4.8. Рекомендации для “связей с общественностью”……Page 204
3.4.9. Классификация диалогов по предметам обсуждения……Page 205
3.4.11. Сочетание жанровых систем в диалоге……Page 207
3.4.12. Логос диалога как психологическая категория……Page 210
4.1. Речевая структура общества……Page 212
4.1.2. Языковое единство при устных речевых коммуникациях……Page 214
4.1.3. Деление общества в условиях письменной речи……Page 218
4.1.4. Устно-письменное взаимодействие……Page 221
4.1.5. Печатная речь……Page 223
4.1.6. Массовая информация……Page 225
4.1.7. Информатика……Page 228
4.1.8. Новые условия и новые формы риторики……Page 230
4.2.1. Структура видов словесности……Page 231
4.2.2. Характер классов речедеятелей……Page 233
4.2.3. Закономерности речевых коммуникаций……Page 234
4.2.5. Связь этоса с фактурой речи в истории общества……Page 238
4.2.6. Некоторые исторические нормы этоса в их содержательном развитии……Page 240
4.2.7. Гипотеза о единстве законов развития……Page 246
4.3.1. Логос как система общих мест……Page 247
4.3.3 Общие места в разных жанрах фольклора……Page 252
4.3.5. Общие места, присущие письменной……Page 256
4.3.6. Сосредоточение общих мест письменной речи в образовании……Page 262
4.3.9. Общие места в массовой информации……Page 269
4.4.1. Пафос у Аристотеля и Квинтилиана……Page 273
4.4.2. Пафос дописьменной устной речи……Page 275
4.4.3. Пафос в ораторике……Page 276
4.4.4. Пафос в гомилетике……Page 277
4.4.5. Соотношение ораторики, гомилетики и сценической речи……Page 279
4.4.6. Отношение этоса и пафоса в удостоверительной речи……Page 281
4.4.7. Пафос печатной литературы……Page 285
4.4.8. Пафос в массовой коммуникации……Page 287
Reviews
There are no reviews yet.